- Твою-же-мать! – громко и даже с нервным шипением выругнулся Апак, вскочив со своей мятой-перемятой кровати, всей грязной, в клочках шерсти и каплях алой крови, оставленной от ужина, после этого сразу же, бегом, направился в сторону входной двери и, едва ли не в том, в чем мать родная родила, выглянул в коридор. От тамошней картины всё, и даже сонный взгляд и ум, прояснилось, а тело, следом же, было готово к предстоящему, так думаю, бою, сражению, ведь ни одному здешнему «жителю», назовём этим словом весь персонал и охрану в целом, не пришло бы в голову включать тревогу и сирену без надобности.
- Что тут происходит? – первым делом спросил он у самого себя, хватая со стула и сразу же надевая на себя костюм Паука.
– «Дьявольщина захватывает базу, все обезумели, все сошли сума! Норман, какой же ты всё-таки сброд берёшь себе на работу?! АР-Р-Р-Р, все они и монеты медной не стоят, каждый – мешок с костями или же бочка с жиром! Норман, Норман, твои служащие полное #@%»&! Вот раньше, вот были времена – острый меч, меткий глаз и бычья сила решали всё, а это, это что сейчас такое?! Сборище тараканов и мух, которые лишь пищат, а дела свои выполняют с неизмеримым трудом!»
На ходу почесывая свою маленькую щетинку, Ай схватил было все свои вещи со стула, быстренько нацепил их на своё новое тело, полученное в результате болезненных трансформаций, вызванных таблетками в виде пластинок, и выпрыгнул в открытую дверь, но вместо пола он приземлился, а точнее прилип, к стене, что стояла напротив его комнаты. К тому времени в коридоре народу значительно поубавилось, а вскоре, когда последний из охраны, сбежал вниз по лестнице, он стал совершено пустой.
- Вот и ищи теперь их! – с глубоким вздохом и рукой на лице в очередной раз обратился он к самому себе, как к собеседнику, и не спеша пополз по стене. – И хоть бы один, любой остановился и сказал, где все и как всё. Нет, ни один! Вот и уважение тебе к старшим лицам по званию и положению, вот тебе и «обученные сотрудники»! На мясо таких, на мясо, за кишки подвесить на сук, пустить туда здоровенных, наглых, голодных крыс, а затем проглотить всё это и сплюнуть прямиком в острые пасти крокодилам. А если всё веселье закончится, то … - Ай на миг притормозил, облокотился спиной к стене и скрестив две пары рук между собой на груди, продолжил свою беседу с самим собой, то и дело, раз за разом показывая на жестах, как всё это будет происходить. – Засуну любому из них руку по локоть через рот, перемешаю все внутренние органы до сокообразной массы, выну и разорву прямо на глазах у всех. И наказание, и пример, чтобы впредь такого не … нет, нет, нет , надо что-то помасштабнее, что-то более ужасающее и омерзительное!
Так он, наверное, и просидел минут пять на стене, забыв о тревоге, о сирене, о военном положении на базе, пока в уже запомнившемся ему однообразном коридоре не появилась эта женщина, эта девица в серебристом костюме и длинными шикарными волосами. Она шла так скользяще и плавно, словно парила в воздухе, и не было в ней какой-либо спешки, намерения бежать за служащими, нет, её это, словно, не касалось. Завораживающее зрелище. Похитила в раз его внимание и сосредоточенность.

С удивлением, хорошо замаскированный под черной тонкой маской, Апак повернул голову в сторону прибывшей леди и с несколько странной интонацией спросил у неё:
- О чем ты сейчас городишь? Неужели, ты думаешь, что я, бог резни, кто помимо мордобоя любит багровые реки крови, пропущу такое зрелище? Помилуй – это же подобно воровству, только главной ценностью является ничто иное, как «моё пристрастие к убийствам». – оттолкнувшись от стены и скрутив сальто в воздухе, Паучок ловко спрыгнул со стены на пол и встал в точности напротив девушки, выпрямляя плечи и спину таким образом, что из сморщенного, хиленького на вид, паренька получился высокий, здоровый, не побоюсь этого слова, амбал, который, по мере приближения к ней, принялся жадно и даже с неким голодом во взгляде таращится на неё, словно, сейчас вот подойдя, накинулся бы и разорвал на мелкие кусочки. Мысль об этом и вправду, чего уж тут таить, летала у него в голове, он даже было настроился на то, что вот-вот, через каких-то пять шагов, его клыки вопьются в эту мягкую нежную плоть, уста вновь вкушат тёплой крови, а голод, жуткий и непреодолимый, на часа два, три, исчезнет, но… какую же всё-таки силу имеет интерес?! От одного только желания понять, выслушать эту девицу до конца, Ай крепко стиснул зубы, вновь с сутулился, а руки, крестом, устроил на своей груди.
- Тебе повезло сейчас только из-за того, что мне интересно выслушать тебя до конца. Воспользуйся этими минутами и помоги мне понять тебя. – его голос был сравним лишь только с ударом грома: настолько же был силён и громок. – Иначе же, к твоему сожалению, мне придётся откусить твою голову, тщательно её переживать и выплюнуть, как это происходило с другими, кто хоть раз меня отвлекал от дел. Ну так что – отсчет пошел.
Точно было трудно ответить, почему он проявил такую снисходительность, даже доброту по отношению к этой длинноволосой девушке, ведь ранее, к примеру, в той же тюрьме, его зверский аппетит, прожорливость и отвращение к отвлечению его от каких-то дел лишили множество охранников их жизней. Бывали, конечно, случаи, что кто-то терял конечности, «здороваясь» с ним, получали духовные неизлечимые травмы, отчего их всегда клали в психиатрические лечебницы за счет тюрьмы, но после они все равно погибали и погибали от самих себя. Кто-то, как он слышал, перерезал себе вены кухонным ножом, кто-то, закинув вервёвку за трубу в ванной на потолке, вешались, а тем, кто находился в лечебницах принадлежала участь отравившихся таблетками. Вообщем, если так говорить, он ей сделал милость.
- «Разорву, разорву, как тряпку, переломаю косточку за косточкой, позвоночник превращу в пыль, а внутренности – в кашу. Никто не заметит её пропажи, подумают, что сбежала, струсив, куда-нибудь за границу. Да, дааа! Нет! Первым делом надо её выслушать, понять, о чем она сейчас говорила, и лишь потом, потом её разорву. Да, да, именно так!»